Тарас Бульба. Вий. Вечера на хуторе около Диканьки
Актуальность исследовательской работы на сегодняшний день. Стоит произнести имя Гоголя, как сразу вспоминаются и «чудный Днепр», и «пренеприятнейшее известие», и камин, в котором сгорает рукопись второго тома «Мертвых душ». И еще печальные слухи о сумасшествии великого писателя. А вот о том, что Николай Васильевич был среди русских классиков наипервейшим гурманом, мало кто знает.
В первом, описывая свой хутор, он дает характеристики некоторым, особо колоритным обитателям Диканьки, что захаживают вечерами в «пасичникову лачужку» и рассказывают те диковинные истории, прилежным собирателем которых и является Рудой Панько. Описанием упоительных роскошеств летнего дня в Малороссии начинается сия повесть. Среди красот августовского полдня движутся возы, заполненные товаром, и пеший люд на ярмарку в местечко Сорочинец. За одним из возов, груженным не только пенькою и мешками с пшеницей ибо сверх того здесь сидят чернобровая дивчина и ее злая мачеха , бредет истомленный жарою хозяин, Солопий Черевик. Едва въехав на перекинутый через Псел мост, воз привлекает внимание местных парубков, и один из них, «одетый пощеголеватее прочих», восхищаясь пригожей Параскою, затевает перебранку с злоязычною мачехой.
Одна из функций еды в поэме — символическая. Персонажи поминают мёртвых, независимо от того, что имеется в виду название поэмы Гоголя многозначительно. Именно их с растопленным сливочным маслом подают Чичикову у Коробочки.
